http://video.google.com/videoplay?docid ... Lkhdy5CQ&qДжеймс Рэнди о гомеопатии
Фонд Джеймса Рэнди — Википедия
с 2002 года фонд поднял размер премии до миллиона долларов.
очень интересно про развивание шестого чувства написано - выпившие плацебную водичку - пилюльку - (даже дети под воздействием родителя) начинают ждать, прислушиваться к организму это самое 6-е чувство развивая - почти йоговский аутотренинг
...убедиться в существовании шестого чувства можно за несколько секунд. Для этого достаточно ненадолго задержать дыхание, не доводя себя до удушья. Какое чувство призывает нас дышать дальше? Уж, конечно, не зрение, не слух, не вкус, не обоняние и не осязание. Этому чувству нет названия в русском языке. Весьма приблизительно его можно выразить фразой: «А вот хочется, и всё тут!». За отсутствием более подходящих слов, я предлагаю называть его чувством хотения.
Маленькие дети являются превосходными знатоками всевозможных чувств хотения, поступающих от разных органов. Но добросовестные родители стараются отучить детей прислушиваться к подобным чувствам.
В детстве я много раз заявлял:
— Я хочу!
Однако моя заботливая мама строго отвечала:
— Мало ли, что ты хочешь! Это нельзя!
Нередко бывало и наоборот. Я говорил:
— Я не хочу!
И в ответ следовало:
— А ты делай через «не хочу»! Так надо. А раз надо, значит, надо!
Постепенно меня приучили вести себя так, будто никаких чувств хотения вовсе не существует. Прежде всего, из моей картины мира были удалены сравнительно слабые чувства, за которыми стояли потребности не самых жизненно важных органов, вроде глаз или голосовых связок. Однако и на самые сильные чувства, связанные с первостепенными потребностями организма, тоже нашлась управа. Меня так настойчиво заставляли есть, так педантично «вовремя» оправляли по вечерам в постель, что лишь в подростковом возрасте я впервые узнал, что человек, оказывается, может испытывать голод и хотеть спать. До этого я полагал, что обязанность есть и спать наложена на меня родителями исключительно из самодурства.
Когда я был студентом старших курсов, со мной произошел очень показательный случай. На подготовку к государственному экзамену по марксистско-ленинской философии нам было отпущено две недели. В первый же день утром, едва я поднялся с постели, у меня ужасно разболелась голова. Вообще-то, я умею стойко переносить разные недомогания, но на этот раз боль была совершенно нестерпимой. Ни о какой подготовке к экзамену не могло быть и речи. Я отравился в лес, на свежий воздух, надеясь, что там боль утихнет. Но боль не утихала, и на другой день всё повторилось вновь. На третий день я не выдержал и пошел в поликлинику.
Участковый врач меня постукала, послушала и объявила:
— Молодой человек, вы абсолютно здоровы.
— Как так? — изумился я. — Я чуть не схожу с ума от дикой головной боли! А тут еще экзамен на носу.
Врач равнодушно пожала плечами:
— Ну, можете попить анальгину, если хотите.
Анальгин — это против моих принципов. Так и пришлось мне сдавать марксистско-ленинскую философию в адских мучениях. Голова прошла лишь на следующий день после экзамена.
Основополагающим принципом нашего общества является то, что отдельному индивидууму не позволено решать, всё ли у него в порядке со здоровьем. Это может установить лишь специально уполномоченный агент — врач — на основе так называемых объективных показаний в строгом соответствии с действующими инструкциями. Это и понятно: ведь больной человек претендует на то, чтобы выйти из общего строя и делать что-то свое, особое. А здесь уже рукой подать до личной свободы — конца всякого общественного порядка.
Врачи существуют вовсе не для того, чтобы я был здоровым, а для того, чтобы в случае серьезной поломки моего организма побыстрее возвращать меня в строй. — Что? Болит голова? Вот тебе анальгин — и вперед!
— Что? Плохо видишь? Вот тебе очки — и через полгода придешь за новыми!
Разумеется, идея о том, чтобы в массовом порядке учить школьников самоконтролю за здоровьем является абсолютной утопией.
— Вова, ты почему опять не выполнил домашнее задание?
— Да, понимаете, Марь-Иванна, у меня вчера вечером правый глаз слезился.
— Петя, кто тебе разрешил ходить по классу? Ну-ка сядь на место!
— Э-э, Марь-Иванна, знаете, что-то у меня какой-то застой в позвоночнике. Надо бы мне немного поразмяться. А то, боюсь, как бы не развился у меня сколиоз. Говорят, это очень неприятная штука.
Такие Вовы и Пети, безусловно, сохранят хорошее зрение и стройную осанку, но учебный процесс будет совершенно разрушен.
Если школьник придет к окулисту и скажет, что у него вчера вечером слезился правый глаз, то окулист не освободит его от домашних заданий. И уж, конечно, ортопед никому не выдаст разрешения на хождение по классу посреди урока, сколько ему ни говори про застой в позвоночнике. Врачи предпочитают дожидаться, чтобы детский организм разладился настолько, что это будет легко зафиксировать грубыми методами медицинской диагностики. Лишь тогда они признáют существование проблемы, скажут что-нибудь с умным видом о наследственном характере заболевания и… поставят ребенка на диспансерный учет.
Кстати — о наследственном характере заболеваний. Что, собственно, это такое? — Это, прежде всего, трюк, с помощью которого врачи снимают с себя моральную ответственность и заставляют родителей чувствовать вину за болезни детей:
— Вы же сами в очках! И что же, после этого вы хотите, чтобы у вашего ребенка было нормальное зрение?
http://nekin.narod.ru/a47.htm